Два месяца огнём нашей артиллерии и ударами с воздуха разрушалась крепостная оборона осаждённого Кенигсберга. Столица Восточной Пруссии находилась в железной блокаде. Немецкий гарнизон изматывался и уничтожался день за днём.

О мощи оборонительных сооружений Кенигсбергской крепости уже писалось достаточно подробно. Мы приведём для иллюстрации пример. Перед генеральным штурмом пехотинцы и сапёры полковника Толстикова взяли один форт. Он представлял собой огромное сооружение из железобетона с двойными трёхметровыми стенами, расположенное в виде буквы «П» и обращённое плечами вперёд. В правом и левом плечах помещались боевые казематы с тяжёлой артиллерией. Взорвав этот форт, штурмовые группы захватили в нём шесть 280-миллиметровых и четыре 210-миллиметровых орудия.

И всё же мощная крепостная оборона Кенигсберга не смогла противостоять сокрушительному натиску советских войск.

Генеральному штурму предшествовала артиллерийская и авиационная подготовка, отличавшаяся исключительной силой. Многочисленные батареи всех калибров и систем — от противотанковых пушек до гигантских орудий особой мощности — вели прицельный огонь по главным огневым позициям врага. Наши артиллеристы не только заранее засекли и нанесли на карты свои цели, — они имели перед собой рисунки, рельефно изображающие каждый дот, блиндаж, убежище.

Чёрные тучи дыма плыли над Кенигсбергом. То исчезая в дыму, то появляясь в голубых просветах, над городом, над вокзалом и портом непрерывно кружили наши самолеты. Под их крыльями то тут, то там взмётывались к небу все новые и новые облака чёрного дыма, застилавшие горизонт.

По обе стороны дороги, на которой мы остановили нашу машину, ревели во весь свой голос сотни орудий, гвардейских миномётов и самоходных пушек. Здесь было столько артиллерии, что батареи располагались в нескольких шагах одна от другой.

Главный круговой обвод кенигсбергской крепостной обороны был взломан в первые же несколько часов. Вскоре южная часть города оказалась вырванной из кольцевой оборонительной системы. Наша пехота, танки и артиллерия, следовавшая в штурмовых группах, переправились с юга через реку Прегель и соединились с северными группами наступающих. Уже на следующее утро Кенигсберг был рассечен надвое, а в полдень разгорелся бой за центр города.

Зажатый в клещи немецкий гарнизон был атакован одновременно с восьми направлений. Можно было получить достаточно ясное представление о силе нашего натиска, наблюдая ещё ночью за бесконечными потоками машин, мчавшихся к городу по всем дорогам.

Мы побывали на одной из главных улиц Кенигсберга, в штабе части, штурмовавшей центр города. Как раз в это время наблюдатели передали по радио командиру донесение:

— Видно, как по площади бегают немецкие генералы...

Это донесение не нуждалось в особых комментариях. Когда генералы мечутся на об’ятой огнём площади, они уже не управляют боем и бессильны повлиять на ход событий. Немцы оказались в катастрофическом положении, и каждая следующая минута приближала неотвратимую развязку.

— Ну, сейчас нужны темпы и ещё раз темпы, — сказал один из наших офицеров. — Не дать им опомниться, не дать оглянуться!

И высокие темпы были во всем. Танки, действовавшие в штурмовых группах, занимали исходные позиции в 300—400 метрах от противника. Это значит, что при отличной скорости наших танков и при их высокой маневренности немецкие противотанковые пушки были заранее обречены на гибель под гусеницами могучих боевых машин.

Танкисты подполковника Охрименко, которых мы видели в городе во время уличных боёв, рассказали о многих замечательных эпизодах, характеризующих высокий темп танковых атак. В течение двух дней им пришлось вместе с сапёрами и пехотинцами преодолеть четыре противотанковых рва, наполненных водой. При этом был применён такой метод действий. Головной танк везёт на себе готовый мост. Мост сбрасывается на ров, сапёры его тут же закрепляют, и весь штурмовой отряд быстро переправляется на другую сторону. Переправа наводится под огневым прикрытием танков.

Когда была поставлена задача взять форт «Шарлотта», танкисты старшего лейтенанта Бойцова, капитанов Останкова и Мешалкина сковали его огнём, а в это время пехота, обойдя форт, окружила его со всех сторон, ослепила амбразуры и принудила гарнизон к сдаче.

Штурмовые группы стрелков под командованием офицеров Дзюба и Федорова таким же образом с помощью танкистов блокировали и заставили капитулировать гарнизон самого большого кенигсбергского форта «Кениг Фридрих Вильгельм». Всё было проделано быстро и решительно. Для немцев создалось совершенно безвыходное положение, и они сдались.

Так брали наши войска форт за фортом, дот за дотом.

Мы проехали по предместьям и центральным городским улицам. На каждом шагу, на каждом перекрёстке торчали глыбы развороченного железобетона. Те тысячи пленных немцев, которые бредут сейчас по дорогам всё дальше и дальше от Кенигсберга, выкуривались из прочнейших казематов и бронированных дотов.

Вот холм, изрезанный траншеями. Наши снаряды начисто сбрили с него густую растительность и превратили в кашу землю и немцев, которые держали здесь оборону. Даже не трупы, а только скрюченные руки и ноги немецких солдат, торчащие из земли, можно разглядеть в этом месиве. Вот в глубоких воронках, уткнувшись стволами вниз, стоят вражеские зенитные пушки, а шагах в пятидесяти валяются отброшенные взрывной волной мёртвые солдаты орудийной прислуги. Дальше — развороченная кирпичная стена подвала, за нею — разбитый немецкий пулемёт и лежащий ничком пулемётчик.

Немцам в Кенигсберге были открыты только два пути: или в могилу, или в плен. Отступать было некуда. И комендант крепости генерал от инфантерии Ляш сдался со своим штабом нашим войскам, окружённый в самом последнем очаге сопротивления — у пруда Обертайх, в восточной части Кенигсберга.

Идут и идут по улицам города и окрестным дорогам огромные колонны обезоруженных немецких солдат. Среди пленных есть и жандармы, и портовики, и резервисты из фольксштурма. Во главе колонн — офицеры. Одного из них — в чине капитана — мы остановили:

— Одну минуту. Ваше имя?

— Генрих Зааль.

— С вами ли ваши солдаты?

— Так точно, со мною.

— Не приходилось ли вам бывать в России?

— Так точно, бывал.

— Где именно?

— Нальчик, Ессентуки, Ростов, Мариуполь, Мелитополь и другие места.

— И солдаты ваши были с вами?

— Никак нет. Солдаты теперь другие. Тех уже нет в живых. Мне повезло...

Мы видели в Кенигсберге и «цивильных» немцев. По городу ходят в полном унынии местные «аристократы» — владельцы химических и машиностроительных заводов, целлюлозных и кондитерских фабрик и других предприятий. Им некуда было деться. В глубоких подвалах пересидели они дни штурма, а теперь уходят подальше от своих роскошных особняков, чтобы смешаться с толпой и сойти за средних обывателей. Но этих людей узнают в лицо их вчерашние невольники — русские, поляки — те, которые свободно ходят сегодня по улицам Кенигсберга.

Военная власть в городе — на месте. Комендатура уже приступила к исполнению своих обязанностей. Кенигсберг стал теперь тылом наших войск, идущих на Пиллау. //М.Шур. Кенигсберг, 10 апреля 1945 года. (По телеграфу).

М.Шур, «Правда» №86, 11 апреля 1945 года

Не забудьте ниже поделиться новостью на своих страницах в социальных сетях.