США ожидает «встряска». Анкара сдвигает базы на юг

9.01.2018

Более двух лет прошло с момента трагического инцидента в воздушном пространстве над северной частью провинции Латакия, где турецкий F-16C в пассивном режиме работы БРЛС осуществил подлый перехват с задней полусферы нашего фронтового бомбардировщика Су-24М, возвращавшегося с боевого задания по уничтожению опорных пунктов ИГИЛ. За этот, казалось бы, короткий период времени в российско-турецких отношениях случилось сразу два крутых военно-политических поворота, начавшихся с дипломатической перепалки и обмена «санкционными ударами» и в итоге окончившихся диалогом и полной "перезагрузкой" двухсторонних отношений. К сожалению, ввиду необходимости коррекции ближневосточного расклада в нашу пользу той же монетой ВКС России туркам так и не отплатили, но этого периода с лихвой хватило, чтобы Анкара кардинально изменила свою позицию по вопросам, касающимся поддержки враждебных сил на сирийском театре военных действий («Джебхат ан-Нусра» и ИГИЛ, запрещены в РФ), а также осознала, что процесс полноценного сдерживания проамериканских курдских отрядов YPJ/YPG может поддерживаться исключительно благодаря дипломатическим и оперативно-стратегическим возможностям Москвы.

Радикальная смена приоритетов Эрдогана и его окружения в отношении Сирии оказала достаточно положительный эффект на операцию Воздушно-космических сил России, Сирийской Арабской Армии, "Сил тигра" и "Хезболлы" по уничтожению наиболее мощных анклавов ИГ в районе русла Евфрата, в то время как стратегия Вашингтона по использованию штурмовых "костяков" ИГИЛ в качестве инструмента объединения 55-километровой "зоны безопасности" с подконтрольной SDF территорией окончилась полным провалом. Таким образом, Анкара добилась сразу нескольких серьёзных успехов, включая открытие «экспортного коридора» для будущей поставки зенитно-ракетных комплексов большой дальности С-400 «Триумф», а также оперативное установление огневого контроля над северными территориями Сирийского Курдистана. Тем не менее, вышеуказанными бонусами турецкое руководство решило не ограничиваться. Последняя неделя 2017 года отметилась небезынтересной новостью, которая раз и навсегда перечеркнула сложившийся у военных экспертов стереотип о том, что Анкара способна действовать исключительно на локальных операционных направлениях, распространяющихся преимущественно на государства, с которыми Турция имеет общие границы.

В частности, согласно информации за 29 декабря, предоставленной изданием «Военный паритет» со ссылкой на международную телекомпанию «Аль-Джазира», между Анкарой и Хартумом было достигнуто соглашение о возведении мощной портовой инфраструктуры в «коралловой жемчужине» Судана — городе Суакин. Вполне логично, что данный объект уже в ближайшие 3—5 лет превратится в крупнейшую зарубежную военно-морскую базу турецкого флота, которая будет обладать стратегической значимостью, эквивалентной будущей российской ВМБ в Порт-Судане и китайской базе в Джибути. Но по какой причине перед страной, имеющей лишь незначительный спор с Грецией относительно морских границ в Эгейском море и вялотекущий конфликт с курдскими отрядами у северных границ Ирака и Сирии, остро встал вопрос установления контроля над Красным морем? Ответов здесь существует несколько.

Во-первых, это масштабное расширение присутствия ВС Турции в переднеазиатском регионе, которое даст Анкаре массу оперативно-стратегических преимуществ в случае эскалации крупных конфликтов в пределах Восточного Средиземноморья. К примеру, попытка силового решения «курдской проблемы» в северной части Сирийской Арабской Республики может обернуться для Турции крайне неприятными ответными действиями со стороны Вашингтона, выраженными не только в поставках «Сирийским демократическим силам» (SDF) стрелкового и противотанкового вооружения американского производства, но и в прямой военной поддержке YPG/YPJ посредством массированных ракетных ударов по протурецким силам, действующим против курдов в провинции Халеб. Стоит отметить, что на сегодняшний день появились все предпосылки возможного конфликта между Анкарой и Вашингтоном на почве «курдского вопроса». Последний инцидент произошёл 1 января 2018 года, когда бойцы батальона «Anti-Traitor FSA» протурецкой «Сирийской свободной армии» захватили курдского военнослужащего YPG в населённом пункте Саяда.

В данный момент, в провинции Хасеке, под чутким руководством американских военных инструкторов, происходит формирование нового антиправительственного радикального крыла под названием «Новая сирийская армия», состоящего из боевиков ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусры», которые были своевременно вывезены из котлов в северо-западной части САР и провинции Дейр-эз-Зор. Деятельность этой группировки будет направлена на создание нестабильной оперативной обстановки на линии соприкосновения между курдскими и проправительственными территориями вдоль русла Евфрата и южнее Манбиджа, а также возможной попытки прорыва тактического «коридора» по линии Аль-Буаз — Аль-Хараб для объединения с западным анклавом SDF. Именно здесь и могут произойти наиболее масштабные столкновения между SDF и поддерживаемыми Анкарой силами, где ВМС США вполне способны применить палубную авиацию и RGM-109E, действующие из восточной части Средиземного моря.

В данном случае военно-морская инфраструктура в суданском Суакине станет отличной основой для формирования зоны ограничения и воспрещения доступа и манёвра «A2/AD», способной установить полноценный «заслон» от авианосных ударных группировок ВМС США, заходящих в Средиземноморье из Аравийского моря через Суэцкий канал. Конечно же, ни о каком продвижении в выполнении контракта с «Локхид Мартин» по 100 истребителям F-35A говорить уже не придётся, но решение о приобретении российских зенитно-ракетных комплексов С-400 «Триумф» отчётливо продемонстрировало отсутствие зависимости Анкары от западноевропейской и американской оборонок. Масла в огонь подлило и недавнее признание администрацией Трампа Иерусалима в качестве новой столицы Израиля. Этот необдуманный шаг привёл к совершенно неожиданной развязке в ближневосточной повестке. Во мнении о недопустимости поддержки присвоения палестинской территории объединились даже государства с различным толкованием ислама, в частности, — Иран и Турция с преобладающими шиитским и суннитским населениями соответственно.

Второй причиной возведения военно-морской инфраструктуры в суданском Суакине, несомненно, является острая потребность ВМС Турции в наличии перевалочной базы и пункта материально-технического обеспечения на полпути между турецким побережьем и Персидским заливом. Для чего? Дело в том, что Анкара должна плотно контролировать ситуацию вокруг конфликта Катара с основными участниками «аравийской коалиции», которая максимально накалилась в июне 2017 года. Дипломатические междоусобицы разгорелись между Дохой, Эр-Риядом, Абу-Даби, Каиром, а затем и некоторыми другими «игроками» «аравийской коалиции» после обвинений Катара со стороны СА и ОАЭ в спонсировании ИГИЛ, а также других террористических формирований, действующих в Передней и Средней Азии. Далее может возникнуть вполне адекватный вопрос: где Турция и где Катар; какая геостратегическая увязка между этими государствами, и зачем Анкаре стабильность на этом направлении?

Ключевым моментом здесь является исключительно то, что Катар на сегодняшний день рассматривается Турцией в качестве главного резервного поставщика сжиженного природного газа на случай, если импорт СПГ из США и Российской Федерации станет невозможным (ведь поддержка враждебной правительству Сирии группировки FSA и борьба с SDF может в итоге привести Анкару к новому дипломатическому конфликту). Именно по этой нехитрой причине турецкое руководство мониторит ситуацию в Персидском заливе с особой внимательностью. Напомним, что 17 декабря 2015 года, сразу после начала обострения российско-турецких отношений, между Турцией и Катаром была заключена крупная «газовая сделка», предусматривающая регулярные поставки в Турцию сжиженного природного газа в общем объёме 1200 млн. куб. м, о чём сообщил катарский посол Салим Мюбарек. Согласно данным агентства «Anadolu», импорт СПГ будет осуществляться на долгосрочной основе. Вот и весь секрет обеспокоенности Турции в отношении военно-политической обстановки в Персидском заливе и Катаре в частности.

Для обеспечения контроля над ситуацией, начиная ещё с июня 2017 года, командование ВС Турции отправило Катар несколько оперативных групп турецкого военного контингента с приданными бронемашинами, различным вооружением и другим оборудованием: к сентябрю численность турецкого личного состава увеличилась до 111 человек, а 26 декабря очередная группа была развёрнута на территории стратегически важной для ВВС США авиабазы Эль-Удейд, которая является одним из переднеазиатских аэродромов подскока для стратегических бомбардировщиков B-52H и B-1B и местом дислокации самолётов радиоэлектронной разведки RC-135V/W и наземного целеуказания E-8C «JSTARS». Анкара очень аккуратно подвела переброску войск к побережью Персидского залива под турецко-катарское оборонное соглашение от 2014-го года, которое предусматривает возведение турецкой военной инфраструктуры по просьбе руководства эмирата, а также проведение широкомасштабных совместных военных учений с целью повышения оборонного потенциала обоих государств. Что ещё более примечательно, любая несогласованная с Анкарой военная акция Пентагона в Передней Азии (от поддержки курдов в продвижении по территории провинции Халеб до вполне вероятной стратегической воздушно-космической наступательной операции против Ирана) позволяет турецкой армии без особого труда заблокировать работу авиабазы Эль-Удейд, что станет тяжелейшим ударом по американским интересам в регионе. Такой сценарий вполне можно рассматривать, и уже в близкой перспективе.

Крайне жёсткая позиция Турции в отношении деструктивной деятельности Пентагона в регионе проявляется уже практически в любой удобной ситуации. Так, к примеру, в заявлении внешнеполитического ведомства Турции относительно антиправительственных протестов в Исламской Республике Иран, начавшихся 28 декабря 2017 года, можно встретить небезынтересное пожелание скорейшего «урегулирования ситуации и избежания внешнего вмешательства в протесты». Был сделан намёк на прямую причастность к кровопролитию и так называемым «социальным протестам» американских, израильских, а возможно, и аравийских спецслужб. Вполне естественно, что в данной военно-политической обстановке военно-морская база в акватории Красного моря нужна Турции, буквально как воздух и вода, в то время как российская ВМБ в Порт-Судане и китайская в Джибути окончательно сведут всю оперативность американского флота к нулю, особенно, учитывая соглашение об использовании египетских аэродромов российской тактической авиацией.

Довольно важной деталью можно считать и тот факт, что Хартум не фигурирует в списке стран «аравийской коалиции», которые разорвали дипломатические отношения с Дохой летом 2017 года, а это значит лишь одно — наращивание турецкой группировки в самом скандальном эмирате Персидского залива будет продвигаться стабильно и в соответствии с планом, а на дальних подступах к Ормузскому проливу всё чаще будут встречаться турецкие транспортные и боевые надводные корабли, пользующиеся поддержкой передовой ВМБ Суакин. Следовательно, заокеанскому «держателю» авиабазы Эль-Удейд придётся серьёзно поумерить свои гегемонические аппетиты, а геополитический статус Турции ещё на шаг приблизится к уровню региональной сверхдержавы.