Маски сорваны: Коронавирус – часть мирового заговора во главе с IВМ

Неужели мир может измениться от степени прожарки какого-то зверька? Нечто подобное утверждает один из ведущих футурологов страны Сергей Переслегин. Или Царьграду так только показалось? Во всяком случае, на этот вопрос отвечает он сам.

Сергей Переслегин – реально один из выдающихся мыслителей современности. Без подколки и без подвоха речь. Он, физик, стал широко известен, когда свёл бессистемный фантастический мир братьев Стругацких в систему некоей мировой истории. Истории будущего. Тогда казалось – прекрасного. Ныне понятно – альтернативного.

Именно из его предисловий и послесловий к книжной серии “Миры братьев Стругацких” на самом деле сформировался тот прекрасный, но и сложный мир “Полудня XXII века”. Который родили Аркадий и Борис Стругацкие, но который потом сами же загрязнили своими арьергардными аллюзиями на мир позднего Брежнева.

Тем не менее система будущего, хотя бы будущего Стругацких – а лучше них никто его не описал, – это безусловная заслуга Сергея Переслегина.

После которой его и стали ценить как футуролога. Ибо увидеть будущее как систему – на это не каждый ум способен.

На днях Сергей Переслегин дал системное интервью. Затронувшее темы и нынешнего вируса, и нынешнего кризиса, и кризиса, то ли вызванного вирусом, и вируса, то ли вызванного кризисом, чтобы как-то под покровом заботы о здоровье масс списать обрушение мировой экономики и мирового порядка на зловредный коронавирус. Родилась даже по этому поводу близкая к гениальности шутка: “Вы полагаете, что один человек не может изменить мир? – Вы никогда не ели недожаренную летучую мышь!”

Но неужели мир может измениться от степени прожарки какого-то зверька? Такой вопрос Царьград и задал Сергею Переслегину.

Мир – изменился?

Царьград: Сегодня многие, и вы тоже, утверждают, что с приходом коронавируса мир изменился. Причём окончательно. Вашими словами говоря: “Да, это конец глобализации и конец режимов посттоталитарной демократии. Полное переформатирование мира”.

Однако тут и возникает самый главный вопрос: а почему, собственно? Ведь у человека, как живого существа, никогда не исчезнут его главные потребности – жить, есть и размножаться. А поскольку они “зашиты” на уровне инстинктов ещё тогда, когда мы все были прокариотами, то в такой “БИОС” никакой ни вирус, ни кризис изменения внести не в состоянии.

Сергей Переслегин: Я не понял вопроса. Режим глобализации находится в жёстком кризисе с конца 2001 года. Если быть точным, с 11 сентября 2001 года, с падения башен-близнецов. Соответственно, экономический кризис 2008 и 2013 годов, политический кризис 2013 и 2014 годов ознаменовали переход от глобальных к постглобальным режимам. И об этом тогда написали. Просто это не очень та, что называется, широкая публика могла посмотреть. Но об этом писали тогда все эксперты, российские и зарубежные.

Теперь смотрите. С введением эпидемии и закрытием границ внутри Евросоюза, между Евросоюзом и остальными странами, закрытием Америки и так далее… А вы помните, что глобализация – это свободное перемещение людей, финансовых средств, товаров и услуг. Так вот, эти четыре принципа глобализации полностью зачёркнуты.

Само собой разумеется, что быстрого восстановления системы ожидать не приходится, хотя бы из тех простых соображений, что очень много авиакомпаний успеют разориться до момента отмены соответствующих ограничений. Даже такие крупные организации, как аэропорты, говорят, что для них картина жёстко кризисная. И они тоже, скорее всего, будут закрыты либо сильно повысят цены на обслуживание. В результате мы получим значительно менее связный мир. Это и есть переход от глобализации к локализации. То есть переход на локальные мировые подсистемы. И локальные рынки.

Ц.: Но люди будут и после полного “переформатирования мира” хотеть есть. А для этого – работать и зарабатывать. И хотеть жить они тоже будут. А для этого, как минимум, обогревать свои жилища. Следовательно, будут так же потребляться ресурсы. Но поскольку те распределены неравномерно, то одни страны будут их покупать, а другие – продавать. А это опять нас приводит к глобализации. Или нет?

С.П.: Нет, не приводит. Я уже сказал, что идёт переход от глобальных рынков к локальным. Да, будут существовать локальные рынки. Вообще-то международная торговля, как вы знаете, существовала задолго до начала глобализации. Суть глобализации – не в свободной торговле, а в свободном перемещении людей, капиталов и товаров через произвольные границы. Что, соответственно, позволяет каждой из стран, охваченных глобализацией, развивать только то, что у них получается лучше всего. В частности, для России это углеводороды, для Китая – это мастерская мира, для США – концептуальное управление финансами и так далее. Потому что всё остальное они смогут получить.

Так вот теперь – не смогут!

Что означает острую необходимость для каждой из этих стран развивать у себя не только базовые, экспертные свои потенциалы, но и всё остальное тоже. Что касается того, что люди будут работать… Работать они, конечно, будут. А вот что они будут зарабатывать? По всем расчётам, которые можно сделать, максимально сильно кризис ударит по среднему классу. По самозанятым, у которых нет государственной защиты и поддержки, по мелкому предпринимательству, в том числе технологическому. Вообще, по всему относительно некрупному, включая не очень большие авиакомпании, владеющие двумя-тремя самолётами.

Естественно, всё это имущество будет перераспределено между крупными корпорациями. И в этом отношении мы будем наблюдать глобальное разорение среднего класса, соответственно, в пользу крупного бизнеса. Крупный бизнес в этой ситуации не заинтересован в глобализации – напротив, он заинтересован в крупных, локальных, то есть больших, глобальных режимах, которыми он фактически сможет полностью руководить.

Причём речь идёт далеко не только о России. Собственно, руководство со стороны глобального транснационального бизнеса территориями уже было проверено на опыте Украины.

И как вы сами понимаете, с коронавирусом более или менее быстро разберутся. Но после этого ситуация вовсе даже не вернётся в предыдущий вариант. Потому что будет объявлено о высоком риске новых эпидемий, резко повысится значение санитарных врачей и медицинских администраторов. Например, для поездки за границу, скорее всего, понадобятся очень дорогие страховки либо ещё более дорогие сертификаты безопасности. В общем, всего будет достаточно.

Ц.: Вы убеждены, что глобализации – конец. Но одновременно высказываете очень интересную мысль, что на смену промышленному и финансовому капиталу придёт фондовый. Причём всемирный, по вашим словам, – “фондинтерны”. Это разве не глобализация? Или кризис создаст некий механизм, который ограничит капиталы фондов строго национальными рамками?

С.П.: Обратите внимание, говоря о том, что глобализации конец, я ни разу не говорил, что будет возвращён мир до глобализации. Это в принципе невозможно, и рыбка задом не плывёт. Я говорю много лет, уже с 2013 года, о том, что в мире идёт тренд на курс постглобальных проектов.

Есть много версий постглобализации, которые не являются возвращением к предыдущему миру, но не являются глобализацией. Потому что вы же не обязаны строить международные отношения на четырёх глобальностях, вы можете работать и по-другому. Вы, например, можете поставить одну глобальность во главе угла – глобальность инфраструктуры. И у вас будет очень интересный мир, постглобальный, построенный вокруг глобализированных инфраструктур и локализованных территорий.

Но судя по реакции на эпидемию коронавируса, избрали самый простой вариант: переход к локальному миру. То есть у нас появляется несколько больших мировых регионов, каждый из которых существует в рамках своих законов, своего финансового, своего фондового рынка. И в этом плане – тоже глобализация. Только не одна на весь мир, а одна на достаточно крупный регион.

Например, Юго-Восточная Азия может быть таким крупным регионом. Европа может снова стать таким регионом. Но похоже, что не станет.

При этом, соответственно, поскольку это – коренное изменение мира, то, естественно, изменяются финансовые потоки и владение активами. С моей точки зрения, будет перераспределение активов в пользу именно фондов, поскольку кризис банковских структур наступил опять же задолго до эпидемии коронавируса. Банки уже давно перешли на опасную практику выдачи потребительских кредитов. Почему опасную? Потому что кредиты, которые не берут крупные предприятия с сильной бухгалтерией, которые могут просчитать риски и посчитали, что эти кредиты для них являются неподъёмными и опасными, – их берут частные лица, которые полагают, что как-то разберутся.

Именно по этим кредитным организациям сейчас будет нанесён сильный удар. Пойдёт волна невозврата кредитов, волна невозвратов потребительских кредитов в современных условиях, что приведёт к банкротству значительного количества банков. Их финансовые активы будут перераспределены, с моей точки зрения, в пользу крупных фондов. Я могу ошибаться, но просто не вижу другого возможного выгодоприобретателя.

Ц.: Вы говорите о том, что нынешний трэш и угар с коронавирусом – нечто вроде проверки информационного оружия. Но поскольку громадную роль в карантинах, изоляциях и прочих ограничительных мероприятиях играют правительства, это, по логике, должно означать их сознательное участие в этих самых испытаниях. Но не слишком ли велика цена таких испытаний, когда ради проверки информационного оружия обрушиваются целые отрасли экономики? Какова же должна быть подлинная цена вопроса, раз правительства на это идут?

С.П.: Давайте уточним ситуацию. Если говорить о проверке, то проверка была сделана раньше. Проверка – это наша всеми любимая Грета Тунберг. На микрокризисе её имени было всё хорошо проверено. Поэтому сейчас – не проверка. Не испытание. А применение оружия.

Что, естественно, не совсем одно и то же, как вы понимаете.

Естественно, применяют его государства. Но государства, которые его применяют, не являются вполне свободными. Для принятия решения они вынуждены пользоваться экспертными оценками. А экспертные оценки создаются с участием – сейчас – экспертных систем искусственного интеллекта. Которыми оснащены практически все банки. Соответственно, правительства будут получать и получают уже – соответствующие рекомендации.

Правительства, не очень разбираясь в ситуации, поскольку они не микробиологи, не эпидемиологи и так далее, волей-неволей вынуждены следовать полученным рекомендациям. У них, по-хорошему, мало других путей, кроме вариантов типа батьки Лукашенко. Который сказал, что не имеет такой возможности, поэтому следовать этому не будет. Но только Швеция и Белоруссия нашли в себе силы сказать, что выживание экономики важнее, чем борьба с вирусом.

Надо ещё иметь в виду, что экономический кризис продолжается с 2008 года, то затухая, то расширяясь. И каждая следующая волна сильнее предыдущей. Вполне вероятно, что мировые финансовые элиты пришли к выводу, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Потому что если рынок резко обрушить, что сейчас произойдёт, то у него появится интенция к росту.

При этом когда нам говорят, что за первую неделю эпидемии упала едва ли не половина мирового ВВП, хочется задать вопрос, что же это за такой ВВП, который может упасть за неделю карантина? Скорее всего, это означает, что пошли лопаться огромные перенадутые, перегретые финансовые пузыри.

И в этом плане правительства, прекрасно сознавая, что они делают, могут совершенно спокойно пойти на это. Да, при этом будет колоссальный кризис, и он будет продолжаться, по моим подсчётам, в острой фазе четыре года, а затем 15 лет реконструкции, то есть работы по созданию новой экономики на месте старой. Но при этом будет определённое движение вперёд и какой-то свет в конце тоннеля.

Потому что все, кто занимаются этим делом, прекрасно понимают, что чем дольше мы бы оттягивали этот кризис, тем он в конечном итоге был бы страшнее. Он сейчас намного страшнее, чем был бы в 2013 году. А в 2013-м намного страшнее, чем был бы в 2008-м. А в 2025-м был бы намного страшнее, чем сейчас.

И это совершенно нормальная, естественная, хотя и очень жестокая политика. При этом, как я уже сказал, одновременно произойдёт ещё одно очень важное действие. Удар по среднему классу – а он будет нанесён везде, на всей территории, по крайней мере, от Шанхая до Лиссабона, плюс от Нью-Йорка до Сан-Франциско – приведёт к тому, что так называемые миноритарные деньги, деньги среднего класса, также перераспределятся. А будучи перераспределёнными, они могут быть использованы для тех или иных преобразований. Например, преобразований экономики. В очередной раз будут делаться большие реформы, на этот раз мировые.

И, как всегда, за наш счёт.

Ц.: Исходя из вышесказанного, понятно: о том, что кризис будет и будет скоро, говорили практически все и говорили давно. И первыми жертвами этого кризиса стали биржевые котировки, цены на нефть и так далее.

С.П.: Ну да.

Ц.: Так что всё шло к краху и упало бы само без всякого коронавируса. Тогда в чём его исключительная роль, раз все беды теперь связывают с ним? Или он просто стал очень удачной “отмазкой”, чтобы люди и сами послушно переносили кризис и государствам не мешали бы закручивать гайки ради борьбы с ним?

С.П.: Конечно. Это очень хорошая идея. Так или иначе, встаёт вопрос об изменении мировой финансовой системы, изменении мировой экономики с созданием шестого технологического уклада и ликвидации экономики услуг.

До сих пор все подобного типа события – смена техуклада, смена финансовой модели, смена мировой экономики – проходили через мировые войны. То есть для этого, собственно, техника мировой войны и использовалась. Я имею в виду и Первую, и Вторую, и третью холодную, в ходе которой установлен пятый технологический уклад с экономикой услуг.

Это долго рассказывать, но тоже довольно известная вещь. Война сейчас недостаточно глобальна для решения проблем глобализации. А создать совсем глобальную войну – это великие риски, риски неприемлемые.

Так вот, эпидемия играет роль войны. До этого списывалось на войну, теперь списывается на эпидемию.

Вот и всё. Единственный вопрос, который здесь не очень важен, но интересен. Это вопрос, является ли эпидемия чисто информационным мемом, то есть с самого начала специально раскручиваемым поводом? И тогда происходящее – это чисто плановые действия. Либо на самом деле – была достаточно неприятная, хотя и заурядная эпидемия, которую, воспользовавшись удобным случаем, раскрутили как критическое событие, меняющее мировую экономику.

То есть вопрос, было ли основание у этой раскрутки, – он интересен. Потому что в первом случае это развитое информационное планирование, а во втором случае – тактическая игра за доской. Как мы говорим, стратегия на коленке.

Естественно, во втором случае, если эпидемия реальна и её раскручивали просто как удобный повод, можно ожидать непросчитываемых эксцессов. То есть ситуация меняется достаточно быстро, принимать решение надо тоже достаточно быстро, а заранее сделанной стратегии не существует. Такой вариант тоже вполне возможен.

Ц.: Предположим, как мы вас поняли, что коронавирус – очень полезный инструмент для зомбирования масс в угоду… В угоду чему? Правительствам, чтобы те без лишнего сопротивления вышли из “режимов посттоталитарной демократии”? Но у нынешних правительств горизонт планирования вряд ли простирается так далеко. Да и для чего им это нужно, чего они хотят этим добиться? В информационном смысле массы на Западе и так уже оболванены и зомбированы по самое не могу. Более того, они по-холуйски восторженно в большинстве своём участвуют в самооболванивании.

Управлять ими – давно решённая задача. Так ради кого или чего развёрнута новая волна зомбирования? И почему в этом процессе участвуют власти стран конкурирующих, стран враждебных, стран совершенно разных по своему месту в мире и в глобальном разделении труда? Что за сила ими всеми командует? Или это – не сила, а всё же обстоятельства так диктуют поступать?

А.П.: Нет, коронавирус является обычной и довольно распространённой группой вирусов. Инструментом для зомбирования масс являются медиа. Коронавирус тут ни при чём. Он в лучшем случае повод.

Ц.: То есть всё это зомбирование идёт не от правительств, а именно от медиа?

А.П.: Сложный вопрос. На самом деле, вы задаёте вопрос, что было раньше, курица или яйцо. Это идёт через медиа, а кто является заказчиком на работу медиа – это большой вопрос. Агентами заказчика, несомненно, являются правительства. Они могут быть и на самом деле заказчиком. А могут просто выполнять роль агентов крупных корпораций.

В качестве примера назову IВM, которая, между прочим, прогнозировала вирусную эпидемию довольно давно. Кстати, в американской медиалитературе достаточно давно описывались глобальные эпидемии. Причём две из них начинались с города Уханя. Дин Кунц на эту тему писал, ещё один из фильмов у них тоже был с Уханем.

Так что ещё раз: медиа – это инструмент.

Ц.: И всё же: зачем нужна новая волна зомбирования, если люди и так уже зомбированы? И почему в этом процессе участвуют власти стран, которые между собой конкурируют, враждуют?

С.П.: Речь идёт о смене мирового формата управления. В отношении такой смены – страны более или менее договариваются. Поскольку те, кто не договорился, не найдут себе места в новом формате.

Сама по себе эта ситуация – это просто техника смены. И как я уже сказал, данное информационное оружие, медиа, оно было испытано, а сейчас просто запущено. Само собой разумеется, необходимо объяснить людям, у которых забирают практически все их сбережения, которые они сделали за жизнь, почему это случилось. Если у этого будут виновные, конкретные люди, то можно ожидать чего угодно, включая, например, анархистские выступления. А если здесь несчастный случай, коронавирус или в общем стихийное бедствие, в котором точно никто не виноват, то всё гораздо лучше и проще.

Ц.: Если речь о смене, о которой вы говорите, за этим должна стоять какая-то нереально огромная сила. Что это за сила может быть?

С.П.: Попробуйте посмотреть, просто по информации, какое количество банковских транзакций, например, в мире соответствуют решениям консультационных систем, сделанных IВМ. И вы поймёте, какая крупная организация может это сделать. Кстати, нужно иметь в виду, что при современной высокой связности, которая пока ещё не развалилась, вам на самом деле не нужно иметь очень уж большую силу для контроля. Вам нужна лишь определённая сила для контроля. Сила и связность. Что сейчас и делается.

Ц.: Вы можете назвать эту организацию?

С.П.: Я вам её уже три раза назвал. IВМ. Вторую я вам тоже уже назвал, крупные фонды – например, “Блэк Рук” (BlackRock).

Ц.: Это похоже на всемирный заговор.

С.П.: Это и есть всемирный заговор. Что значит похоже? Мне вообще интересна ситуация, насколько люди плохо соображают. Вот вас не удивляет уже, что в кафе и ресторанах нельзя курить? Что нет мест для курящих на воздушных рейсах?

Я тоже человек некурящий. Я не говорю, что меня это радует или огорчает. Но я всего лишь говорю, что полное переформатирование мира и превращение его в гетто для курильщиков совершили четыре врача, которые даже особо не скрывались!

Они встретились, сказали, что они лечат людей от рака, а люди курят, поэтому рака становится всё больше. Они договорились о совместных действиях. И за 15-20 лет их совместные действия полностью изменили мир в отношении курильщиков!

Это один из всемирных заговоров.

Всемирным заговором было создание Болонской системы. Известны конкретные фамилии людей, которые на праздновании по поводу тысячелетия какого-то из парижских университетов – в легендах, Сорбонны – собрались и под хорошее французское шампанское решили, что надо чаще встречаться. А потому создать систему образования, которая будет такие встречи стимулировать. И вот – у вас весь мир, включая Новую Зеландию и Филиппины, обучает людей по крайне неудачной во всех отношениях Болонской системе.

Вот вам тоже всемирный заговор.

Так почему вы считаете, что финансисты или крупная корпорация менее способна проводить в жизнь свои решения, чем небольшое количество врачей или педагогов высшей школы?

А в целом это означает, что любая группа, которая понимает, чего она хочет – то есть имеет свой проект, и у этого проекта могут быть интересанты, – найдёт ресурсы для развития этого проекта.

В данном случае сила под названием “крупная корпорация” и “большие фонды” учла возникшую ситуацию и крайнюю необходимость выбираться из экономической депрессии. И предложила свой вариант выхода из этой депрессии за счёт средств миноритариев. То есть нас с вами. И успешно провела эту стратегию в жизнь, используя медиаоружие.

Можете считать это заговором. Но я уверен, что люди, которые это делали, совершенно не скрываются. И нет никаких проблем с тем, чтобы их определить. Другой вопрос, что их фамилии ни вам, ни мне ничего не скажут…

 

Не забудьте ниже поделиться новостью на своих страницах в социальных сетях.