Сергей Михеев: США готовят новую Антанту для войны с Россией
Если Россия и согласится на некий компромисс по Украине, то он должен содержать отказ Киева от включения антироссийской военной инфраструктуры и от территорий, которые недавно после референдумов пошли в состав РФ, считает известный политолог Сергей Михеев
Ранее Владимир Зеленский подтвердил организацию саммита для обсуждения своего мирного плана. Впервые он представил его в ноябре 2022-го, и с тех пор, в том числе в формате G7, активно придвигает некие мероприятия с его участием. Понятное дело, что без участия России никакой цели у этого мирного плана, кроме как продавить Россию, нет.
— Сергей Александрович, а как бы мог выглядеть реальный мирный план по Украине?
— Мирного плана никакого нет. Есть план поражения России. Но чтобы продавать эти вещи обывателям на Западе, надо назвать это мирным планом. Мол, Украина против войны, Украина за мир, поэтому давайте это будет существовать как мирный план.
Повторюсь, никакого мирного плана нет. Есть план войны, в соответствии с которым Россия должна, по их мнению, потерпеть поражение. Это все, что нужно Зеленскому.
Во-первых, это пиар. Потому что вокруг этого можно все время что-то рассказывать, разговаривать, встречаться и выдавать это под названием «мирный план».
Во-вторых, если вы одобряете этот мирный план, который является планом войны, то Украине надо давать всего побольше, пока цели, которые они там заявили, а именно поражение России, не будет достигнуто.
Так что ничего здесь такого хитрого нет. И ничего нового тоже. Это уже не первый месяц продолжается.
— Вопрос еще и в том, удастся ли Зеленскому собрать новую Антанту?
— Ее собирает не Зеленский. Этими вещами рулят Штаты. За всеми его заявлениями стоят американцы.
Американцы уже фактически собрали эту Антанту. Вопрос только в том, будет ли она готова вступить в термоядерную войну с Россией?
На сегодняшний день Антанта реально существует. Поскольку мы, к сожалению, даем для этого повод, они решили, что с нами можно вести войну обычными способами. И для этого они могут собрать очень большую армию. Это действительно так.
И если мы дальше будет потакать их стилю ведения этих дел, они могут подумать, что если побольше собрать кулак, то можно и не начиная никакую термоядерную войну одержать военную победу над Россией обычными силами. Мы же сами поназначали кучу всяких красных черт, выступаем со всякими угрозами, но постоянно отступаем то от одной красной черты, то от другой.
Да, Украина вроде бы не может переломить ситуацию в военном плане. Но мы даем им возможность думать, что в том коридоре, куда американцы нас запихали, Запад может одержать над Россией обычную победу.
Поэтому неважно, что может Зеленский. Важно, на что готовы США и их союзники по НАТО.
— Если представить реальный мирный план по Украине, понятное дело, что для стран это будет компромисс? Какие пункты обязательно он должен включать в себя?
— Главная проблема вокруг Украины — это ее участие во враждебной России военной инфраструктуре НАТО. Если бы не этот пункт, российские власти готовы были бы согласиться практически на все. Раньше, по крайней мере, так было.
Хотите торговать — торгуйте, хотите воровать газ — воруйте, хотите зарабатывать какие-то левые деньги — зарабатывайте. Откровенно говоря, даже национализм не сильно бы Кремль тревожил. И русский язык тоже можно было подвинуть. Но был один пункт, который является действительно важным, — расширение НАТО на восток и приближение ее инфраструктуры к границам РФ.
Грубо говоря, участие Украины в военной инфраструктуре, направленной против России, — это и есть критическая ситуация. Об этом Путин говорил в конце 2021 года перед всеми этими событиями. Этот пункт является главным, касающийся участия Украины во враждебных военных блоках.
Вторая проблема — территории, которые де-факто присоединены к России. По ним проведены референдумы. Понятно, что российская власть не может от этого отказаться.
А все остальное, наверное, могло бы обсуждаться. Хотя в идеале это тоже проблему не решает, а только ее откладывает. Потому что на сегодня одни там люди, завтра другие, и как это дело повернется — непонятно.
Вообще идеальное решение было бы, или, условно говоря, присоединение всей этой Украины к России, или абсолютно нейтральная Украина с новой властью с гарантиями безопасности на сто лет вперед. Это можно было бы рассматривать как возможность компромисса по многим другим вопросам.
— Каждый день сообщают о массированных ударах по Шебекино. Насколько сложно вновь войти на территорию Харьковской области и создать некий пояс безопасности, который не позволит обстреливать город? Насколько опасна информационная кампания, которая сопровождает обстрелы и попытки вторжения в Белгородскую область?
— Эти вопросы, которые все время задают экспертам, не по зарплате и не по должности. Насколько это трудно или насколько это не трудно — мне очень тяжело судить, потому что для этого надо обладать огромным объемом информации.
Я могу сказать только одно: не надо было уходить оттуда. Тогда бы была бы некая буферная зона, которая могла обеспечивать относительную безопасность. Вообще, все эти наши отходы и «жесты доброй воли» сыграли очень нехорошую роль во всей этой истории. Потому что наши враги поняли, что это возможно.
То есть мы приходим, говорим: «Нет, мы здесь будем навсегда», а потом берем и уходим по тем или иным обстоятельствам. Или не надо было заходить, или не надо было говорить.
А теперь линия фронта действительно подвинулась к границе. Враг этим пользуется. Они же не могут разрушить всю Россию или даже Москву. Потому что даже атаки беспилотников не способны прям вот вообще радикально изменить ситуацию.
Может быть, кто-то забыл, но в 1991 и 1993 годах танковые бои шли в центре Москвы. Стреляли гранатометы и автоматическое оружие. Все это продолжалось несколько дней. Потом, когда была война на Кавказе, в Москве взрывали дома, троллейбусы и метро. Тем не менее это не стало причиной, что все испугались и город остановился. Я эти события прекрасно помню. Буквально отъезжаешь две станции метро, и как будто ничего не происходит.
Это не значит, что опасности этой не существует. Это значит другое. Это значит, что военным путем нанести военное поражение в глубине России они не могут. Тогда они будут кошмарить приграничные территории так, как они кошмарят Донецк.
Вопрос не в военном значении. Шебекино как таковое большого военного значения не имеет и не является крупным центром. В этом смысле удары по Донецку гораздо более болезненные. Россиянам показывают, что ваша территория, которая не является Украиной, по нашей версии, все равно будет подвергаться ударам. Вы не будете здесь в безопасности, а мы будем разрушать ваши приграничные города.
Выход только один — это работать по сопредельной территории. Я не знаю, есть ли у России возможность занять сопредельные территории. Но, наверное, у нас точно совершенно есть возможности наносить удары в этом направлении.
Например, Шебекино постоянно обстреливают из «Града». Дистанция у этой РСЗО не такая большая. Это явно стреляют не из Львовской области. Соответственно, должна быть полоса понятной ширины, которая, видимо, должна находиться под постоянным нашим огневым воздействием.
Но вопрос заключается в том, что это тоже промежуточное решение. Без действительно очень серьезного ужесточения ударов по центрам принятия решений и по военно-политическому руководству Украины, как это сам президент называл, качественного перелома добиться невозможно.
— Вы упомянули о первой массированной атаке украинских беспилотников на Москву в Подмосковье. Население восприняло эту ситуацию с юмором. Может быть, это хорошо, что нет паники. Но мне кажется, что степень угрозы осознают немного не все.
— Тут такая штука. То, что нет паники, — это как раз очень хорошо. Я не думаю, что ее надо разгонять по одной простой причине. На самом деле житель столицы, как и любой другой гражданский, не может себя никак от этого обезопасить. Обезопасить его — это задача государства и вооруженных сил. А сам он себя обезопасить не в состоянии.
Здесь выводы должны делать военные. Система ПВО требует изменений и усовершенствования. Учитывая появившиеся угрозы, в том числе вопросы реорганизации и управления, специалисты говорят о необходимости слияния. Сейчас система ПРО фактически разбита на две части. Надо обратно. В советское время они были вместе.
Значит, надо перегруппировать, слить вместе, перебросить дополнительные силы, разрабатывать дополнительные методы — вот это должна делать власть.
Что касается людей, то зачем распространять среди них панику? Ну напугаете вы их, они испугаются, а дальше что? На это и рассчитывают наши враги. Но мы проходили эти этапы терроризма до этого, и я думаю, что справимся и с этим.
Пока ни одной серьезной цели эти беспилотники не поразили. Просто сам факт, что они способны долетать до Москвы, — это вещь, над которой надо задуматься. Я думаю, они будут предпринимать такие попытки еще много раз. И будут пытаться увеличить количество этих беспилотников, потому что чем их больше, тем сложнее эти вещи отразить.
— Была инициатива запретить съемку беспилотников. Аналогичный закон есть на Украине, который запрещает съемку летающих объектов, съемку того, куда они попадают, и работает он так себе. В чем смысл подобной инициативы у нас, особенно с учетом украинского примера?
— Я как раз поддерживаю эти запреты, потому что разгон этих роликов на самом деле вносит панику. Он может трактоваться нашими врагами двояко, и это дает им информацию. Как бы ни работал этот запрет на Украине, какую-то часть информации он отсекает. Полностью создать ситуацию информационной блокады и стерильности невозможно, но если какая-то часть отсекается, то это уже хорошо.
Если честно, еще в марте-апреле 2022 года после своих первых выездов на те территории, я говорил, что надо запретить съемку любых военных объектов и прохождение наших колонн на мобильные телефоны. Может быть, даже надо ввести военное положение в той же Белгородской области. Мы же не знаем, кому гражданские отсылают эти видео. А случаев, когда так демаскировались наши войска, было более чем достаточно.
Поэтому нам нужен контроль, учитывая сложившуюся ситуацию. Я не говорю, что надо везде вводить военное положение. Но делать вид, что вообще ничего не происходит и вообще ничего не предпринимать, — это тоже было бы неправильно.
— О военном положении. Стоит ли ратовать за то, чтобы СВО все-таки сменила статус в текущих обстоятельствах на КТО, на войну, или хотя бы для введения военного положения, чтобы были основания. И есть ли в этом смысл? Насколько это обосновано было бы сейчас?
— Я не знаю. У нас страна огромная, но на самом деле, благодаря явным информационным перекосам в освещении ситуации, наше внимание сконцентрировано на масштабах очень небольших территорий. Например, я еще в прошлом году говорил, что особое положение надо вводить на приграничных регионах. Но я не понимаю, зачем вводить военное положение на всей территории от Калининграда до Владивостока? Что конкретно даст это в Челябинске или в Якутии?
Борьба с диверсантами? Для этого военное положение вводить не обязательно. Если просто это будет называться «военное положение» и больше ничего, то тогда не очень понятен смысл.
Надо перечислить конкретно список задач, которые вы хотите с этой помощью решить и посмотреть, даст ли это результат. Если не даст, то это и не нужно. Вопрос не в этом. Вопрос в том, занимается ли вообще этим кто-нибудь, кроме этого бесконечного обсуждения на экспертном уровне? Вот что меня больше всего интересует.
— Ваш благотворительный фонд оказывает значительную поддержку бойцам в зоне СВО. В чем сейчас они нуждаются более всего?
— Во всем, что касается средств связи и радиоэлектронной борьбы. Наведение, обнаружение, подавление.
Здесь надо сказать, что возможности условных фондов ограничены производством. Понятно, что мы делаем что можем. Мы собрали и оказали помощь больше чем на миллиард рублей с июня прошлого года. Конечно, это значительная сумма, но она растянута по году.
Тут есть такая проблема. Нам трудно бывает найти то, что нужно военным, потому что иногда этого просто нет. Или оно производится где-то, где его трудно найти и протестировать. Ведь для того, чтобы что-то действительно грамотно и хорошо поставить туда, надо быть специалистом в этой области. Понятно, что большая часть волонтеров не специалисты.
Нужна системная работа по определению этих угроз и формулирования ответов для них. Пока же мы все делаем на ощупь. Если со связью еще можно что-то понять, то средства борьбы с БПЛА устаревают прямо на глазах, потому что идет перепрограммирование, вводятся новые принципы их работы, появляются новые дроны. То, что работало еще два месяца назад, сейчас уже совсем не работает, а на него тоже деньги потрачены. Может, есть какой-то толк, может, нет.
Наиболее востребованы вещи, связанные с электроникой. Здесь самое время вспомнить о том, как у нас всевозможные «чубайсы» со вкусом разрушали всю экономику, не оставив камня на камне, рассказывая всем байки в духе «мы все купим, у нас есть деньги». Сейчас, может, и деньги есть, а купить негде или непонятно, что покупать.
Поэтому наша задача номер один — это возрождение собственной экономики, промышленности и производства своими силами.
Не забудьте ниже поделиться новостью на своих страницах в социальных сетях.
