О Сирии, Сталинграде и соболезнованиях
Когда я училась на историческом факультете высшего учебного заведения, известного тогда под аббревиатурой МГПИ им. В.И. Ленина, в психологический контекст различных исторических событий не было принято вдаваться. Правильно это было или неправильно? По моему теперешнему мнению, скорее, неправильно, чем правильно. Потому, что исторические события преломляются через сознание людей, а, следовательно, важно и нужно рассматривать данные события, в том числе, и с той точки зрения, какое воздействие они производят на это самое сознание.
Далее я хочу сказать свое любимое - случайности не случайны, а совпадение не совпадны. Если задуматься, то есть совпадение и между двумя событиями, которые, казалось бы, ни чем и никак не связаны - исторической Сталинградской битвы и нынешней битвы за Сирию. Все люди, интересующиеся геополитикой, безусловно, помнят о недавно состоявшейся в Сочи встрече трех лидеров - России, Ирана и Турции, и о настоящем марафоне телефонных бесед между нашим Президентом и главами целого ряда ближневосточных государств. И так же наверняка все уже посмотрели как на происходящее на "ближневосточном фронте" отреагировали западные СМИ и западный политикум. Таких воплей негодования, разочарования, жажды реванша, обиды и унижения я на своем веку не припомню. Психологическое воздействие очевидно и болезненно для тех, на кого это воздействие было оказано.
Почему я считаю, что здесь есть "историческая перекличка" со Сталинградом. Помните, как всех нас учили - в Великой Отечественной Войне было три "перелома". Первый - битва под Москвой, и он был, скорее, психологическим, чем военным: он оказал воздействие, в первую очередь, на Красную Армию и советский народ в целом, поскольку результаты битвы наглядно продемонстрировали, что немцев можно бить и весьма успешно. Если продолжать историческую аналогию, то наиболее близким событием в наше время, сопоставимым по силе и результатам такого воздействия, стало воссоединение Крыма с Россией. Наши "уважаемые партнеры", как и их предшественники под Москвой, были обескуражены, удивлены, возмущены, но они не были деморализованы, поскольку произошедшее они сочли чуть ли не случайностью. Ну, звезды не так встали, частные лица в их политикуме не так сыграли, а в общем и целом - временное явление, которое легко может быть исправлено, если приложить некоторые усилия к исправлению ситуации. Примерно в той же парадигме мыслил и гитлеровский генералитет после контрнаступления Красной Армии под Москвой. Как пел Владимир Семенович Высоцкий, "обидно мне, досадно мне, но ладно".
Сочинская встреча, знаменующая собой новый расклад по Сирии - это совсем другая история, как и история Сталинградской битвы по сравнению с битвой под Москвой. Сталинградский котел, который был не "так называемым", а более чем реальным, ударил по психике врага с такой же разрушительной силой, с какой дивизия "катюш" била по вражеским позициям. В определенном смысле, немцы сами виноваты в том, что воздействие поражения было именно таким. Они, если можно так выразиться, "обожествили" эту операцию, внушили сами себе, что именно от ее итога зависит исход войны с СССР, и, когда все для них рухнуло, достаточно долго не могли прийти в себя...
Ничего не напоминает? Шесть лет подряд твердить на каждом перекрестке "Асад-должен-уйти", как будто это - единственная и самая главная проблема в мире, и столкнуться с тем, что Асад никуда не уходит, зато один за другим геополитическую сцену покидают те, кто провозглашал этот тезис с упорством, достойным лучшего применения. Нацистская Германия после поражения в Сталинградской битве украсилась траурными флагами. Было бы странным, если бы современный Запад последовал в сложившейся ситуации ее примеру - но многочисленные статьи в западных СМИ, видео, на которых проливают слезы западные политики и политологи, вполне могут заменить эти самые траурные флаги.
Люди, даже если они сами этого не осознают, в минуты жизни трудные обращаются к истории в поисках утешения, поддержки или уроков. Повторюсь, в этом контексте мне не кажется удивительным то, что и мы, граждане России, и наши враги обращаются к ней же. Поэтому что удивительного в том, что в далеком Бундестаге вдруг всплыла тема Сталинграда? Скорее всего, не на осознанном, а на подсознательном уровне наши враги пытаются сейчас прикинуть, а каким он будет - новый победитель? Будет ли он безжалостно мстить за все, что было совершено по отношению к нему, или будет проявлять милосердие и сострадание? Насколько он будет готов уподобиться тем, кто наносил ему раны, унижал его и глумился над его святынями?
И вот на выбор врагам представлены две концепции: сострадательного мальчика Коли (вполне очевидно уже, что не в мальчике дело, и его имя - дело десятое), и разгневанное российское общество (безымянное или, точнее, много-именное). Те, кто послабее духом, будут утешаться мыслью, что окончательная победа России - дело не завтрашнего дня, и к тому времени подрастут "коли". Те, кто рассуждают более реалистично и приземленно, скорее всего, вспомнят слова немецкого солдата, сказанные на рубеже 44-45-ых годов - "если русские придут сюда и сделают с нами хотя бы десятую долю того, что мы сделали с ними, нам всем конец". А в конечном счете каждый выбирает для себя, а история покажет, кто был прав, а кто ошибся...
Анастасия Скогорева - Политикус
