МЕТОД, КОТОРЫЙ НЕ РАБОТАЕТ: ИСТОРИЯ АНТИРОССИЙСКИХ САНКЦИЙ.
«Прямая линия» с президентом Владимиром Путиным показала, что вопрос антироссийских санкций продолжает волновать общественность и СМИ. Тезис об их неэффективности все уже усвоили. Почему в таком случае Запад не отказывается от попыток санкционного давления?
Экономические санкции как метод достижения внешнеполитической цели применяются столько, сколько существует цивилизация. Уже войны, которые вдохновенно столетиями вели друг с другом Египет фараонов, Ассирия, Вавилония, Эллам, Хеттское царство и другие государственные образования древности, сопровождались попытками подрыва экономики врага.
В классическом виде санкции применяются тогда, когда дипломатическим путем достичь соглашения не удается, а военные действия по какой-то причине являются невозможными или нежелательными. Первым историческим примером таких санкций можно считать действия персидской державы Ахеменидов в ходе Пелопоннесской войны 431-404 годов до нашей эры.
Потерпев поражение в ходе греко-персидских войн, персы осознали, что военное решение греческой проблемы отсутствует. Зато финансово-экономически поддерживая поочередно Делосский и Пелопоннесский союзы (столкнувшиеся в междоусобной войне), Ахемениды добились ослабления обоих и установления мягкой зависимости разобщенных греческих полисов от персидской державы.
Антироссийские санкции, как и контрсанкции России, также не являются ноу-хау сегодняшнего дня. Разобщенные русские земли вновь собрал в единое государство Иван III Васильевич, а уже его внук, Иван IV Васильевич Грозный столкнулся с направленной против Москвы санкционной политикой Ганзы и Лондона. Он же более-менее успешно применял и контрсанкции.
С тех пор в России не было ни одного правительства, которое не столкнулось бы с попытками Запада организовать санкционное давление и не было бы вынуждено искать и находить адекватные способы ответа на агрессию, которую тогда еще не называли гибридной.
Последние 100 лет, с 1917 года, СССР/Россия находятся под санкциями постоянно. Даже во время Великой Отечественной войны союзники вводили запреты на поставки в СССР некоторых видов вооружения и технологий. А уже с 1946 года, с начала холодной войны, санкции стали нарастать.
Надо сказать, что в большинстве случаев санкции Запада оказывались неэффективны по одной причине. Он критически зависел от поставок сырьевых ресурсов из России, в то время как последняя с большими или меньшими издержками всегда оказывалась способна либо произвести аналог западных товаров сама, либо найти альтернативного поставщика на том же Западе.
Исключением из этого правила являлись США, которые и сами обладали огромными запасами необходимых природных ресурсов и к тому же, прямо или косвенно контролируя с начала ХХ века большую часть планеты, имели возможность заместить поставки из России. Именно поэтому США последними, в 1934 году, нормализовали свои торговые отношения с СССР, а после 1945 года были главным инициатором и проводником в жизнь новой политики санкций.
Впрочем, единственный успешный случай санкционного давления США относится к концу 1980-х — началу 1990-х годов. Но он связан не столько с эффективностью американских санкций, которые к тому времени действовали уже несколько десятилетий (включая принятую в 1974 году поправку Джексона-Вэника), сколько с кризисом советской системы хозяйства, приведшим к критической зависимости СССР/России от поставок с Запада даже не техники и технологий, а продовольствия.
Как только вопрос продовольственной безопасности России был решен, санкции вновь потеряли свою эффективность. В частности, о неэффективности средств экономического давления свидетельствует тот факт, что США и ЕС стали дополнять политику экономических санкций персональными санкциями против представителей правящей элиты, ограничивающими возможность посещения конкретными людьми и их родственниками стран Запада.
Собственно, здесь мы подошли к ключевой проблеме, определяющей эффективность или неэффективность санкций. На деле они направлены не столько на подрыв или уничтожение экономики страны, против которой вводятся, сколько на раскол общества. Напомню, что Ахемениды добились гегемонии в Греции тогда, когда сумели при помощи финансово-экономических манипуляций расколоть единство полисов.
Опыт того же СССР, который в 1920-1930 годы пережил значительно более серьезные экономические проблемы, чем те, которые сгубили его в 1991 году, свидетельствует, что любой экономический кризис государство преодолевает (зачастую выходя из него более сильным, чем было прежде), если общество сохраняет единство и сплачивается в преодолении санкций как одной из форм внешней агрессии. Но как только единство пропадает (пусть даже по вопросу о джинсах, о количестве сортов пива и колбасы в магазинах и о прочих второстепенных вещах), политика давления становится более чем эффективной.
Поэтому Запад, вводя антироссийские санкции (за Крым и Донбасс) делал в своей пропаганде особый упор на «хамонно-пармезанной» теме, а также на невозможности «отдыхать и лечиться в Европе» для части представителей российской элиты. Удар по личным потребностям так называемых лидеров общественного мнения, а также части людей, причастных к принятию государственных решений, по замыслу, должен был привести к расколу элиты. Данный раскол, в свою очередь, должен был бы вызвать обращение противостоящих элитных группировок (через подконтрольные СМИ) за поддержкой к обществу и, соответственно, стимулировать раскол в обществе.
По этой же причине о неэффективности санкций на Западе заговорили уже к концу 2014-го — началу 2015 года. То есть санкции еще не успели как следует поработать, убытки Запада были не так уж велики. Они, конечно, были чувствительны в условиях глобального системного кризиса, но компенсировались бы в случае победы над Россией за счет побежденного. И при этом Запад вдруг сделал вывод о неэффективности такой привычной для него политики, которая к тому же всегда рассчитывается на годы, а не на дни или месяцы.
Причина в том, что вначале в Европе, а затем и в США поняли, что раскола российского общества достичь не удастся. Наоборот, произошло его сплочение в противостоянии агрессивной политике США и ЕС. Следовательно, даже если бы санкции нанесли России значительно больший экономический ущерб, чем они смогли нанести, а политика импортозамещения оказалась бы в разы менее эффективной, чем на деле, сломать политическую волю государства к сопротивлению не удалось бы. Ну а с ядерной военной державой невозможно сладить путем внешнего воздействия, если только она не начала разлагаться изнутри.
Собственно, это все, что надо знать о санкциях.
Правда, у нас остался пока без ответа вопрос: почему же Запад, более двух лет вовсю голосящий о неэффективности санкций, не снимает их? Дело в том, что в гибридном столкновении с Россией Запад достиг результата, противоположного ожидаемому. Вместо раскола российской элиты и общества он получил раскол элит и обществ США и стран ЕС. Причем раскол этот настолько глубок, что ни одна из противостоящих сторон не может пойти на компромисс, не рискуя лишиться своего политического и экономического влияния навсегда (по меркам человеческой жизни, конечно).
В связи с этим элиты, связанные санкционной политикой, не могут отказаться от нее, не признав своего внутриполитического банкротства. В то же время шаткая ситуация, когда ни одна из борющихся в странах Запада сторон не имеет решающего перевеса, не позволяет их оппонентам совершать решительные шаги.
Поэтому мы и видим колеблющуюся, нерешительную, противоречивую политику Запада, когда диаметрально противоположные сигналы поступают не то что от разных политиков одной страны, но даже от разных представителей одного ведомства.
Крупнейшие военные теоретики XVIII века предлагали выигрывать войны бесконечным маневрированием, не доверяя судьбу кампании сражению, в котором военное счастье (случайность) может сыграть более существенную роль, чем искусство полководца и подготовка войск. Насколько они были правы, показало сражение при Маренго, которое Меласс проиграл Бонапарту случайно (генерал Дезе, в отличие от не явившегося к Ватерлоо маршала Груши, принял правильное решение и успел на поле боя вовремя для того, чтобы в последний момент переломить ход к тому моменту проигранной французами вчистую битвы).
Сейчас мы можем наблюдать, насколько данное правило (не лезть на рожон, если не уверен в абсолютном превосходстве) применимо и к экономическим санкциям. Если ты ошибся в оценке устойчивости противника и он выдержал твой натиск, то платить по политическим и экономическим счетам затеянного тобой конфликта придется тебе же.
