Тайная и последняя мечта Светланы Алексиевич
Журналист Андрей Бабицкий — о том, почему для нобелевского лауреата нет разницы между орденом Дружбы и орденом "Небесной сотни".
Беседа Светланы Александровны Алексиевич с пранкерами Вованом и Лексусом — это совсем не та история, какой она кажется на первый взгляд. Она не о низости и беспринципности, выцыганивающей себе награды и подарки везде, где только можно. Это чисто гоголевская тема — о трагедии маленького человека, потерявшегося в мире и потерянного миром за ненадобностью и ничтожеством, человека, кутающегося в грубое шинельное сукно в надежде защитить себя от мёртвого холода, пронизывающего Вселенную, человека, играющего с мирозданием в прятки без всякого шанса на выигрыш.
Собственно, реальность, которую описывает Алексиевич, действительно чудовищна. В ней сильный унижает слабого, бездушное государство калечит души мальчиков, швыряя их в жерло афганской войны и заставляя убивать себе подобных без всякой нужды и смысла, просто утверждая своё имперское могущество. Жизнями других людей эта же исполинская бессердечная сила расплачивается за чернобыльскую катастрофу.
Даже Великая Отечественная в представлении писательницы — это не героизм и самопожертвование народа, а жестокость одних по отношению к другим и бесконечное горе. Поднимающийся из глубины веков чуждый сострадания и жалости, слепой, беспричинно жестокий исполин русского мира бесконечно презирает малые народы — белорусов и украинцев — и обходится с ними соответствующим образом.
В этом мире надо как-то выживать, хватаясь за каждую соломинку, которая позволит удержаться на плаву. Мне кажется, что в раздражении Алексиевич во время интервью корреспонденту агентства "Регнум" Сергею Гурову как раз сквозят страх и неуверенность маленького человека, осознающего свою ничтожность перед лицом подступающей тьмы несправедливости.
Этому человеку необходима хоть какая-то опора, и он судорожно ищет её везде, переставая в какой-то момент различать лица и флаги. Например, ребята, убившие Олеся Бузину, говорившего голосом ненавистного русского мира, — это что-то вроде благородных разбойников, потомков Робина Гуда, прибегнувших к неконвенциональному способу борьбы с неправдой. Им можно доверить свою судьбу хотя бы на краткое время, ловкие сельские руки борцов за национальное достоинство бережно примут её тело на одном берегу и перенесут через крутую стремнину реки на другой берег. А там уже можно искать новых защитников, которые помогут преодолеть следующий опасный участок дороги.
Если кто ещё не в курсе, то в первой части беседы один из пранкеров говорит с писательницей от лица министра культуры Украины Евгена Нищука. И это очень важно, что сначала звонок был сделан якобы из Киева. Со своим украинским собеседником Алексиевич делится своими ночными кошмарами: русский мир, гигантский, сумрачный, безжалостный, раскинувшийся на огромных просторах, вызывает у неё оцепенение и желание спрятаться, равно как и русский народ, который она ранее называла общим телом без всякого намёка на индивидуальность отдельных его элементов. Украинский же народ не таков, поскольку он — жертва, его сила — в его слабости, он рассыпается на бессчётное количество лиц — весёлых, печальных, смеющихся, тоскующих. Он лишён этой глухой, мертвенной силы, пульсирующей в жутких объятиях, сцепивших "голодных и озлобленных" русских людей в единый и нерасчленяемый организм. О чём-то подобном Светлана Александровна и говорит своему собеседнику.
Она благосклонно принимает предложение фальшивого Нищука наградить её орденом "Небесной сотни". Это ещё один оберег, посредством которого можно удержать на расстоянии подкрадывающуюся к ней незрячую тень небытия. Кровь мучеников Майдана вольётся в её жилы и напитает их своей живительной силой. Конечно, это чистой воды магия, но ею простодушная писательница пренебрегать не желает, поскольку в её мире бал правят языческие стихии, тлен и безысходность.
Вторая часть беседы — это уже путешествие в царство мёртвых. Второй пранкер вступает с ней в разговор от лица представителя Министерства культуры России. Русский мир, вызывающий у Алексиевич оторопь, собственной персоной заявился к ней на двор. И он готов предложить ей свои обереги, свою силу и поддержку. Почему нобелевский лауреат, целью которого является уберечь маленького человека, каким она себя мыслит и чувствует, от участи быть пожранным слепыми стихиями, должен отказываться от руки, протянутой ей из угрюмого сумрака? Орден Дружбы народов — почему бы и нет? Помимо белой есть и чёрная магия.
Но самой надёжной защитой была бы, конечно, встреча с владыкой тёмного мира, человеком, управляющим силами вселенского мрака и холода. Знакомство с Владимиром Путиным — это вековечная мечта Акакия Акакиевича, живущего в непреходящем страхе, что он лишится своей шинели. Возможность пообщаться накоротке с главой российского государства, а по совместительству и неформальным лидером русского мира в завершении беседы с пранкерами — это крещендо, высшая точка надежды маленького человека на спасение, преодоление ужаса существования через контакт с хозяином этого ужаса.
Когда-то Светлана Александровна испытала молитвенный восторг от соприкосновения с тенью человека, олицетворяющего ту самую безжалостную мощь государства, которую она сегодня проклинает, — Феликса Дзержинского. Сегодня Путин для неё стал бы новым Дзержинским, следующей, куда более весомой Нобелевской премией, возможностью укрыться в объятиях тёмного, несокрушимого, древнего божества.
